«ИКОНЫ, БОЛЬШИЕ ЧЛЕНЫ И СТАЛИНСКИЙ ГАРНИТУР»: КАК Я ЖИЛ В ГЕЙ-БОРДЕЛЕ

По данным МВД, в России насчитывается около одного миллиона секс-работников. Большая их часть начинает заниматься проституцией, оказавшись в трудной жизненной ситуации. Сегодня Владан Райнс рассказывает, как он жил в московском гей-борделе с престарелым сутенёром, транссексуалом и ВИЧ-положительным пассивным проститутом, и попутно рассуждает о фаллоцентричности русской культуры и любви.
 
Моя жизнь разрушилась до основания. Денег не хватало даже на еду. С Тверской я сначала переехал к знакомому в Чертаново. Этот безумный выращивал траву прямо в квартире — в комнате, которая стала мне спальней. В ней случились лучшие сны. Мощный запах травы, низкая температура, поддерживаемая кондиционером, и два тёплых одеяла. Но оттуда тоже нужно было куда-то съезжать.
«Десять минут от метро Бибирево. Звони 8********** Леонид», — с этого сообщения началось моё общение с сутенёром Лёней.
Тогда я ещё не знал, чем он занимается. Я искал хоть какое-нибудь жильё — и написал об этом в популярном гей-приложении. Как открытому гею мне тяжело делить жилое пространство с гомофобами, поэтому идея искать варианты внутри гей-сообщества показалась удачной. «Спать можешь здесь», — сказал сутенёр Лёня, указывая на адского вида кресло-кровать с принтом в цветочек.
Возможность спать в продавленном кресле Лёня оценил в 8 000 рублей, которых у меня не было. На следующий день я спал именно там — пришлось продать свою midi-клавиатуру. Музыку я всё равно уже не делал.
Вопроса «Где я?» не возникало. Сознание плыло от новых препаратов, которые выписал психиатр. Меня интересовало лишь выживание, и я был рад простой возможности где-то спать.
 
«ЭТО НЕ ДЕНЬГИ»
 
Проснувшись на второе утро, я увидел Олесю — девушка валялась на диване топлесс. До меня дошло, что я нахожусь в борделе.
Олеся закончила шесть классов, почти не умеет читать, не может сложить десять и двенадцать в уме и пользуется калькулятором, но зарабатывает 25 000 рублей в час. У Олеси четвёртый размер груди и восемнадцатисантиметровый член.
 
«Зачем ты пьёшь эти таблетки? Тебе просто нужен хуй!» — сказала Олеся, наблюдая за тем, как я глотаю очередную дозу антидепрессантов и нейролептиков.
Я не соглашаюсь. Мужчины бесполезны, хотя иногда и приятны. А вот без ударных доз антидепрессантов я бы давно висел в петле. Олеся рассказывает, что тоже зависит от таблеток — гормональных.
Олеся из какой-то деревни Новгородской области. Из семьи алкашей — этот биографический факт нас роднил. С мамой она вообще не общается. Росла с папой и бабушкой, которые, как ни странно, сдержанно относились к её трансгендерности.
Олеся — Mtf (male-to-female). То есть транссексуальная женщина — человек, который родился с мужским биологическим полом, но решил стать женщиной.
Олеся совершает трансгендерный переход — процесс приведения себя в соответствие со своей гендерной идентичностью. Это подразумевает смену внешности, хирургическую коррекцию пола, гормональную терапию и, наконец, юридическую смену пола.
Сперва Олеся сделала себе силиконовое вымя четвёртого размера, но уже подумывает о пятом. Позже были ринопластика и операция на подбородке: его хирурги сточили, чтобы он выглядел феминно. Олеся стала принимать женские гормоны. Накачала губы.
До перехода она выглядела гораздо более женственно, а сейчас всё больше становится чем-то карикатурным. Олеся думает об удалении мужских гениталий и вагинопластике [в данном контексте — операции по созданию искусственной вагины]. Но никто из хирургов не обещает, что после операций Олеся сможет кончать. К тому же, с вагиной Олеся будет получать гораздо меньше. Высокую прибыль ей гарантирует именно сочетание сисек и члена.
Из-за приёма женских гормонов у девушки появились проблемы с эрекцией. Так что каждый половой акт сопровождается приёмом дешёвого индийского аналога виагры. Дженерик продает сутенёр по цене 700 рублей за таблетку, хотя в интернете она стоит в пределах 100 рублей.
Отсутствие вагины делает невозможной юридическую смену пола. По паспорту Олеся пока Николай. Но добрая паспортистка из Новгородской области согласилась закрыть глаза на несущественный нюанс в виде члена: за взятку в 100 000 рублей Олесе пообещали выдать новый паспорт, в котором будет указан женский пол. Такие деньги она зарабатывает за четыре часа. Я ей завидую.
В период пубертата Олеся выглядела андрогинно. Она рано открыла в себе желание соблазнять — и с четырнадцати лет снимала гетеросексуальных мужчин и наёбывала их во время секса. Каким-то образом она прятала свои мошонку и член, ссылалась на месячные или желание сохранить девственность и предлагала им заняться анальным сексом.
Первый секс был в парке райцентра. Как-то раз, гуляя с подругой, встретила компанию молодых людей, склеила одного из них и отвела в кусты. Со временем её сексуальные предпочтения изменились, она стала исполнять только активную роль. Сейчас все её клиенты — это мужики, которые хотят, чтобы их трахнул кто-то с членом и сиськами. Порой Олесе платили просто за возможность лапать её грудь и мастурбировать на неё. Обычные мужики приходили к Олесе, которая выглядит как девушка, ради её члена — и продолжали считать себя натуралами.
Грудь была Олесиной инвестицией. В начале карьеры она заняла на операцию у Лёни и сделала сиськи. Деньги тут же потекли рекой, она быстро отбила долг. Это какая-то стандартная схема для транссексуальных проституток. К Лёне Олеся привела свою подружку, которая тоже стала у него работать, попросила 100 тысяч на установку силиконовых имплантатов, а после операции сбежала, ничего не вернув. Лёня никогда не охотился на должников, хотя и вспоминал их криками каждый день. Сутенёр верил в карающего Господа и карму. Как бы то ни было, у Олесиной подружки силиконовые имплантаты со временем куда-то съехали.
Олеся и другие секс-работники часто шутили о какой-то химчистке. Я был сбит с толку, не понимая подобного интереса к химчистке. Со временем до меня дошло, что это профессиональный сленг. Оказалось, что химчисткой называют практику обворовывания клиентов. Пока клиент ходил в душ, например, проститутки вычищали его карманы и сумки.
Олеся с гордым видом заявила, что мелкие купюры никогда не брала. И вообще ей не нравилось воровать. Она как-то уходила от Лёни к сутенёрке, содержавшей бордель с транссексуальными девушками. Мамка заставляла секс-работниц обчищать клиентов, чего Олеся делать не хотела — и потому оказалась на улице.
Вообще, Лёня не любит, когда от него уходят и воспринимает это как личное предательство, но когда ему позвонила с вокзала Олеся — от отчаяния девушка собиралась возвращаться в деревню — и заплакала в трубку, Лёня приехал за ней.
Олеся никогда не мыслила о себе как о жертве, особенно когда надевала шубу и делала селфи в салонах дорогих автомобилей. Проституцию часто преподносят как обязательное рабство, покупка секс-услуг приравнивается к покупке человека. Но вряд ли Олеся рассуждала такими категориями. Свой образ жизни она считала работой и о морали и этике не рассуждала.
 
Часто я думал, могут ли вообще заботить феминистические идеи человека, который не может сложить десять и двенадцать в уме? Но на примере Олеси ни к чему конкретному не пришёл. Внешне она выглядела довольной, поэтому попытки поговорить с ней о положении секс-работников в современном обществе я вскоре оставил.
С момента возвращения к Лёне Олеся химчисткой не занимается, но брезгливость к маленьким деньгам у неё осталась. Как-то Ваня [другой секс-работник] предложил ей заработать. Оказалось, что его клиент готов заплатить Олесе 5 000 просто за то, что она будет сидеть и наблюдать за его сексом с Ваней. Олеся отказалась: «Это не деньги».
 
МИНЕТ ЗА МИНЕРАЛЬНЫЙ УТЕПЛИТЕЛЬ
 
Лёня давился за каждую копейку и сам оказывал секс-услуги. Совмещал приятное с полезным. Он редко занимался анальным сексом и чаще продавал возможность у себя отсосать.
Лёне через несколько лет шестьдесят. Он полноват, его улыбка светится золотом коронок, а на голове растут жалкие остатки волос, как у Лукашенко. Лёня очень гордится тремя волосками и пытается прикрыть ими свой блестящий, как диско-шар, череп.
Он всегда был сальным и потным, и к нему регулярно приходили молодые и платили, чтобы отсосать его член. Просто потому что у него большой. Недавно Лёня купил себе дом и теперь работал на его благоустройство. Так что молодые парни, платившие за привилегию отсосать большой сутенёрский член, на самом деле оплачивали минеральный утеплитель для крыши, новые обои в цветочек и бурение артезианской скважины во дворе борделя.
Если предполагался анальный секс, то Лёня ел доширак — набирался сил. Он всегда проникал в партнёра, а не наоборот. Думаю, табу на пассивную роль у него появилась благодаря тюрьме. У Лёни отсутствовала гей-идентичность, он считал себя «нормальным» мужиком. Пидором для него был только тот, кого трахают. Перед каждым клиентом Лёня принимал виагру. Учитывая, что он постоянно нюхал спиды, умрёт он, скорее всего, от сердечного приступа.
 
— Мы ебались, как в порнухе! — хвалился престарелый сутенёр. — Я трахал его двумя хуями! Своим и этим!
Он показывает фаллоимитатор чёрного цвета.
— Маленький он какой-то, нет? — спрашивает Олеся про двадцатисантиметровое дилдо.
Мы живём в культуре фаллоцетричности и фаллометрии. Длина члена — главный параметр, по которому клиенты выбирают секс-работника. Поэтому все врут о своих размерах в объявлениях о предоставлении секс-услуг. Меньше восемнадцати на пять (длина и ширина) никогда не указывали. Средний же член европеоидного мужчины имеет длину где-то пятнадцать-шестнадцать сантиметров. Объявления размещают на гей-борде в разделе «Гей-Эскорт».
«К 23 февраля хочешь ХУЙ 23 САНТИМЕТРА?! В день защитника отечества побалуй СВОЕ ОЧЕЧЕСТВО!»
 
«Господин для чмора. Брутал-доминант. Приглашу. Выебу глотку. Кончу в рот. Море спермы».
 
«Привезу красивую попу на проёб», — скромно писал Ваня о себе.
 
ВАНЯ ПЕРВЫЙ
 
Ване Первому всего восемнадцать лет, родом он из белорусского города Ветки с населением восемь тысяч человек. Мы с Ваней сидим на кухне. Рядом лежит iPad с двумя дорожками амфетамина. Из глубины дома доносится пение сутенёра. Снова София Ротару. Как же она заебала.
Этот наш с Ваней Первым разговор — самый продолжительный и откровенный. Словарного запаса моего собеседника обычно надолго не хватает.
— Как ты заразился ВИЧ?
— Не устоял перед турком...В Минске это было.
Из-за открывшегося ВИЧ-положительного статуса Ваню Первого выгнали из первого борделя, где он работал в женском образе. Секс-работники, как правило, регулярно сдают анализы на заболевания, передаваемые половым путём. Но обнаружить ВИЧ сразу не позволил период окна. Период окна — это отрезок времени, когда вирус уже находится в человеке, но организм ещё не успел выработать антитела, необходимые для обнаружения вируса. Период окна для ВИЧ может длиться до полугода. Поэтому первые анализы, которые Ваня сдавал для этого борделя, были отрицательными.
Когда его выгнали, Ваня остался без постоянного жилья и скитался по хостелам. Из очередного хостела он в конце концов переехал к Лёне. Там у Вани даже появился постоянный клиент — Дамир. Восточный юноша с расстройством аутистического спектра. Он с Ваней болтал больше, чем трахался. Дамир пытался быть социальным, «нормальным» и повторял паттерны чужого поведения, мимикрировал. Думаю, за сексом он приходил потому, что сексом якобы занимаются все.
— И как ты в Москве оказался? — снова спрашиваю Ваню.
— По любви. Я приехал к Нему, — произносит он с придыханием, — а Он меня кинул. Пришлось прямо с вещами идти искать работу официантом. Везде требовали обучение, стажировки. В конце концов я устроился в какой-то немецкий ресторан. Жил у хозяйки.
— Каким образом произошёл переход в секс-работу?
— Ко мне подошла женщина на остановке и сказала, что с моей внешностью можно зарабатывать хорошие деньги. Пригласила на собеседование в модельное агентство. Там мне уже всё объяснили. Я начинал работать в образе девушки, — говорит Ваня и показывает фотографии на iPhone.
— Чем ты любишь заниматься больше всего?
— Смотреть мультики и есть чипсы. Смотрел «Иван Царевич и Серый волк»? Вот он самый лучший.
Днём позже Ваня уходит к клиенту и уже не возвращается. У сутенёра он украл крупную сумму денег. В борделе он оставил свой паспорт Республики Беларусь.
 
В ПОСТЕЛИ СТАЛИНА, ПОД ВЗОРОМ БОГОРОДИЦЫ
 
Ваня ушёл, а клопы остались. Он привёз насекомых в бордель из какого-то хостела. Период выведения был нервным. Однажды всю квартиру залили какой-то отравой, убивающей клопов. Всю, кроме одной комнаты со старинным гарнитуром.
Лёня питал слабость к антиквариату и утверждал, что этот гарнитур — подарок Сталина одной из своих любовниц, то ли актрисе, то ли балерине. В гарнитуре была огромная кровать. Когда остальную квартиру залили ядом, эта кровать осталась единственной пригодной для сна. Кому-то пришлось спать в кресле. Кому-то — на полу. И целых пять человек уместились на этой кровати — я и секс-работники, среди которых была транссексуальная девушка с хуём, который вечно упирался в мой правый бок. Впервые от гигантомании Иосифа Виссарионовича была польза. Я хотя бы не спал на полу.
Сутенёр болел не только антиквариатом. Убранство и квартиры, и дома, в который мы скоро переедем, было сомнительным. Куча икон — в основном с Девой Марией. С ней же статуэтки. Коллекция пошлых сувениров из разных стран: магнитики, монетки, мифические существа и прочее сомнительное убранство.
 
Частью этого сомнительного убранства был и я. До сих пор не могу понять, какого хера сутенёру понадобилось селить у себя человека, который не занимался секс-работой. Он даже не пытался вовлечь меня в проституцию. Возможно, сказалась его тяга к искусству. Наверное, он держал меня как экзотического попугая.
Я-то не считал себя примечательным — ни свои сине-зелёные волосы, ни тот факт, что я художник. Но совково-обывательскому Лёне этого было достаточно, чтобы видеть во мне некую достопримечательность. Он никогда не ругал меня за разбросанные по полу краски, несмотря на одержимость порядком. И хвалил мою мазню, которую сам я ненавидел.
Каждый раз, когда кто-то приходил в гости, Лёня показывал меня. «А это наш Владлен», — говорил. Советский бэкграунд не позволял дебилу запомнить моё сербское имя Владан. Вместо этого он называл меня знакомым Владлен (так в СССР в честь Владимира Ленина называли мальчиков).
Лёня любил искусство — точнее то, что он таковым считал. Все стены были засраны так называемой живописью — натюрмортами с едой и цветочками. В лучшем случае русские пейзажи. Каждую комнату украшали шторы из итальянских тканей с гардинами. Полки заполняли тошнотворные сервизы. Много часов. Комнаты для клиентов были куда минималистичнее остальных, но иконы висели даже там.
Вот приходит клиент к Олесе. Олеся его ебёт. А со стены за этим наблюдает всепрощающий Иисус Христос. Ещё часы механические тикают. Видимо, чтобы Олеся не сбивалась с ритма.
 
ОТЕЧЕСКИЕ ЧУВСТВА
— Мразь! — кричит сутенёр. — Что я ему плохого сделал? Чего ему не жилось? — крик поднят из-за сбежавшего Вани Первого.
Всё происходит на кухне. Здесь всегда есть люди — это территория, где все ищут спасения от одиночества. Лёня не унимается. Я тем временем пялюсь на его шрам на затылке, оставшийся после неудачной пересадки волос.
— Тварь! Да он же ко мне с зубной щеткой и трусами пришёл! У него больше ничего не было! Я дал ему дом, одел! В долг давал, чтобы он матери деньги посылал!
От высоких криков Лёни не морщится только Олеся: у неё на них давно иммунитет. Она спокойно продолжает полировать ногти и периодически чесать мошонку. Мы же с Ваней Вторым сильно устали от постоянного воя.
Ваня Второй — генетический везунчик. С размером двадцать три на шесть. Размеры, пугающие большинство людей, позволяют ему зарабатывать столько, что он равнодушно относится к возможности получить бесплатную квартиру от государства (Ваня Второй из детдома).
Детдомовское прошлое оставило деформирующий отпечаток. У Вани был твёрдый член, но не было твёрдой почвы под ногами. Он нуждался в сутенёре потому, что ему не хватало родителя. Все секс-работники неоднократно пробовали трудиться индивидуально, без опеки. Но всегда возвращались под крыло к «папочке». В свободной жизни их часто обманывали — например, арендодатели.
В последний раз Олеся вернулась к Лёне просто потому, что не смогла самостоятельно снять жильё. Она пыталась арендовать квартиру на Тверской-Ямской, но не догадалась проверить документы на право собственности, потому что не знала об их существовании. Отдала деньги мошенникам.
Все обитатели борделя были инфантильны и безоружны перед жизнью. Часто не могли даже записаться к врачу (самым популярным был, кстати, проктолог). Не знали элементарных вещей. Однажды утром Лёня обнаружил, что его зубная щётка уже мокрая. Оказалось, ею пользовался не только Лёня, но и Ваня Второй. Он просто не понимал, что предметы гигиены должны быть индивидуальными — спасибо детдому.
Ваня трогательно любил «богатство» борделя, потому что в детдоме не было красивых вещей.
ЛЁНЯ
 
Когда я заселялся в квартиру, никто не предупреждал меня, что она уже продана. Сутенёр продал квартиру и купил дом немного за МКАДом. Каждому предстоял переезд и работа грузчиком. Полюбившиеся Ване Второму «красивые вещи» грузились под спидами, которые Лёня торжественно извлёк из морозилки.
Пару дорожек нюхнул и водитель Лёни. Я решил не запоминать его имени — водители часто менялись. А этот вообще был жутким гетеросексуальным колхозником, только что вернувшимся из армии. Плату он получал даже не деньгами, а жильём и наркотиками. На них и погорел — попался ГИБДД, когда перевозил мебель в дом. Однажды его уже временно лишали прав. В этот раз арестовали за езду под кайфом и отобрали права насовсем. Это мало заботило Лёню. Он отказался платить взятку за водителя и просто забрал свой автомобиль с нагруженным в него хламом. Про водителя мы больше ничего не слышали.
Переезд, приправленный наркотиками, обеспечил Лёне экзальтированное настроение и желание поговорить. А бумажки о судимости, на которые он наткнулся, перекладывая документы, задали тему. Оказалось, что Лёня был судим за сутенёрство и торговлю людьми. В тюрьме он провёл пять лет.
— Мы по ночам друг другу хуи сосали! — откровенничал Лёня о тюремной романтике.
Мы впервые узнавали о его прошлом. На квартиру в Москве Лёня заработал, когда содержал бордель в одной из арабских стран. Он был «классическим» — работали там только девушки, которые обслуживали гетеросексуальных мужчин. Однажды их штурмом брала полиция. Пока полицейские ломали массивную дверь, сутенёр и секс-работницы успели уйти по простыням через окна.
Ещё Лёня рассказал про особенности жизни гомосексуальных мужчин до эпохи интернета. Дэйтинг-приложений не было, зато были газетные объявления. Через них он как-то познакомился с одним геем и пригласил его в гости поздно вечером. Тот предложил выпить пива, а в бутылку подмешал клофелин. Очнувшись, Лёня не обнаружил своих золотых часов. Вызвал милицию, которой соврал, что этот парень был сантехником.
Милиционеры сильно недоумевали, зачем без экстренной ситуации вызывать сантехника ночью и пить с ним. Это был последний раз, когда Лёня обращался в органы.
Органов Лёня, разумеется, опасался. Поэтому боялся привлекать внимание. Из борделя настоятельно рекомендовалось выходить только когда снаружи никого не было. Олесю сутенёр заставлял прикрывать декольте, а меня — голову из-за цветных волос. Так что я всегда ходил в капюшоне.
Он был конченым параноиком. Одна вещь сопровождала его всегда — даже во время секса или похода в туалет — тревожная кнопка. Мобильное устройство, похожее на брелок. Не знаю, было ли оно связано с обычным охранным агентством или кем-то интереснее.
 
ДЖАНКФУД И СПИДЫ
 
Единственным съедобным в доме была пицца, которую постоянно заказывала Олеся. Реже она заказывала всякую японскую лабуду — потребление сашими Олеся чередовала с потреблением женских гормонов. Пиццу Олеся покупала в больших количествах, и там постоянно были какие-то дурацкие акции вроде «Купи две хороших пиццы и получи одну лоховскую бесплатно». Вот эти «лоховские» пиццы Олеся разрешала съедать мне: «Ты эту пиццу не бери: я за неё заплатила много денег. А вот эту бери».
Остальные перебивались дошираком и сосисками. Я редко видел, чтобы кто-то ел, куда чаще они нюхали. Обитателем борделя привычнее было покупать наркотики, чем еду. Помню, как-то поздно вечером они поехали за закладкой и до четырёх утра искали её на одном из кладбищ Москвы. Лёня очень бесился, когда ему пришлось осваивать дарквеб. Знакомые барыги отказались продавать ему вещества, решив, что он перепродаёт их своим работникам. Очень трудно было объяснять ему разницу между «Киви-кошельком» и биткоинами. Сам Лёня нюхал каждый день и оправдывал свою зависимость желанием похудеть. Если бы не мои проблемы с сердцем, то вместе с бесплатной пиццей я получал бы бесплатный белый порошок.
 

Сутенёр заводил себе не только водителей, но и помощников по хозяйству, основной функцией которых была уборка. Всем им также давали порошок. У Лёни наблюдалась болезненная страсть к чистоте. Полы он не доверял мыть никому и сам их мыл два раза в день. Думаю, это форма обсессивно-компульсивного расстройства личности.
Нарушение порядка становилось поводом для угроз. Оставил грязную посуду? Собирай вещи и катись. Угрозы Лёни не всегда становились действиями. Больше всего он вставлял за курение в комнатах.
— Олеська!!! Сука! Сколько раз говорил в комнате не курить?! Видит Бог, если ты сделаешь это ещё раз, то я ёбну тебя этим тапком по лицу и выкину отсюда! Клянусь кровью своего сына! — кричал сутенёр и крестился.
«СЕБЯ НУЖНО ЛЮБИТЬ!»
 
Каким-то образом Лёня был верующим и за традиционные ценности. И семья у него была. Как минимум один несовершеннолетний ребёнок и бывшая жена, с которой он поддерживал прочные отношения. И сын, и жена были в курсе его бизнеса. Деньги не пахнут, особенно когда они уходят в семью. Иногда ребёнок приезжал в бордель погостить. Сыну же нужен отец, что такого?
В Лёне вообще была необходимость проявлять отцовские чувства. И обывательски-мудрые наставления сквозили из него постоянно.
— Неважно, есть ли у тебя образование. Неважно, умный ли ты. Важно разбираться в людях. Вот Олеська тупая, но она умная, потому что она проститутка! Она видит, какой клиент какой, она в людях разбирается! — вещал он, сидя во главе кухонного стола.
О ноги сутенёра тёрся щенок коричневого ретривера.
— Ванька, а чо у тебя телефон с разбитым экраном? Себя надо любить. Вот мы с Олеськой научились себя любить. Правда, Олеся? Она тоже себя не любила. И с разбитым экраном ходила с каким-то не тем айфоном. А нужно, чтобы он был последний! Вещи красивые нужны! Себя нужно любить!
Сидя на кухне во время одного из таких разговоров, я понял, что все в этом доме искали любовь. С незапоминающимся именем мальчик, который танцевал на шесте, искал себе парня. Про Ваню Первого вы знаете. Олеся постоянно влюблялась в гетеросексуальных мужчин. А Лёня притащил прямо с вокзала семнадцатилетнего юношу, который сбежал неизвестно откуда. Юноша продавал своё тепло пятидесятишестилетнему сутенёру.
Люди, ищущие любовь, принимали в свои объятия других людей, которые искали любовь за деньги.
«Я обещаю, что смогу вырасти, когда любовь станет бесплатной», — пела в моих наушниках британская певица FKA Twigs.
В один из дней — когда часть обитателей дома отсутствует, а остальная часть, включая сутенёра, задействована в групповом сексе на втором этаже — я успеваю за десять минут собрать чемодан, рюкзак, тубус с живописью и уйти, ни с кем не прощаясь. Иногда я по ним скучаю.