Хроники петушинного барака (часть 2)

 
Начало.
 
Зэки - сплетники хуже бабушек у подъезда. В лагере, как в деревне, слухи распространяются молниеносно, обрастая подробностями. При том, что болтливость здесь не приветствуется, и за излишнюю разговорчивость при случае могут объявить интриганом.
 
Про вора лагерное сарафанное радио донесло следующее.
 
Это молодой грузин. Прибыл он последним этапом, но в отдельном вагоне. Весь этап отправили в карантин, а его сразу закрыли в шизо. Теперь все гадают, выпустят ли его к массе или так и оставят в одиночке.
 
И вроде он даже не совсем вор. То есть как бы вор, но "под конфликтом". Враждебный ему воровской клан пустил по лагерям прогон, что за ним имеются косяки и как вора его не воспринимать. А дружественные ему воры пустили прогон, что он "при своих" и "в полноте". Вот вам и "арестантско-уркаганское единство". Все блатные грызутся меж собой, и чем выше уровень, тем яростнее грызня.
 
Говорят, что положенец на грани нервного срыва. Если вора пустят к массе, положенец должен признать его или не признать. И любое решение выйдет ему боком - другие воры объявят его гадом или блядью. А решения воров в этой среде не оспариваются и подлежат беспрекословному исполнению.
 
Бывали случаи, когда положенец складывал полномочия, избавляя себя от такого выбора. Лучше уж блатовать поскромнее, не участвуя в политических играх и не рискуя по-крупному ради чужих интересов. А бывало, положенец принимал сторону того, кто казался ему сильнее. А верх одерживали другие, и спрашивали с него потом сполна. Или воры разрешали разногласия, и сообща объявляли того же положенца интриганом.
 
И в блатном мире есть свои карточные домики.
 
*********
 
Живут у нас тут два деревенских придурка, которых называют «Браты-акробаты». Родом они с одного села, приходятся друг другу дальними родственниками, в лагере семейничают, и вообще не разлей вода.
 
Сгубил их алкоголь, как, впрочем, многих здешних обитателей.
 
Сидели они уже несколько раз, и всегда за сущую ерунду. Воровали соседских поросят и фляги алюминиевые, чтоб на алко разжиться, а напившись дебоширили в сельпо или клубе. То по очереди сидели, то одновременно. Несмотря на бакланские статьи и смешные преступления, поначалу пытались блатовать и даже перстней на пальцах понабивали. А могли б и звезды на ключицах, случалось с начинающими и такое. После первых сроков возвращались в своё село опасными типами, пугали наколками местных барышень. Но вскоре бояться их перестали, опасаясь только неадекватных мудацких выходок и мелкого воровства. Стали пальцы гнуть уже среди такого же мелкого сброда, а на зоне прочно закрепились в мужицкой масти, став не самыми уважаемыми ее представителями.
 
И вот случился с акробатами казус.
 
Намутили они в промзоне браги, зашкерились в подсобке, напились и повздорили. Настолько сильно повздорили, что один поколотил другого и попытался опустить. Натурально опустить, путём сношения в задний проход.
 
Но оппонент сопротивлялся, эрекция видимо подводила, о лубрикантах и не слышали. Короче, боролись и в пылу борьбы уснули. Наутро их обнаружили спящими со спущенными штанами и обнявшимися как страстные любовники после бурной ночи.
 
Тут же пинками проводили в третий барак.
 
Парни были оптимистами и удары судьбы сносили стойко. Уже на второй день они обжились в бараке, помирились и ходили весело шутки шутя. Будто всю жизнь прожили здесь. Иногда только сетовали, что бывшие закадычные друзья теперь их близко к себе не подпускают и смеются над ними.
 
Удивительно, как у некоторых устроено мышление и как они воспринимают окружающий мир и себя в нем.